Секретарь-координатор
Большевистской платформы в КПСС,
кандидат философских наук
Т.Хабарова
Выступление
на VII заседании политклуба
Московского центра
Большевистской платформы в КПСС
Москва, 2 ноября 1994г.
СЕГОДНЯ, в преддверии очередной годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, можно, конечно, заново перечислить всё то, что дал Октябрь народам нашей страны, каждому трудящемуся человеку в ней: уверенность в завтрашнем дне; ощущение, что ты живёшь в обществе, которое развивается, прогрессирует, буквально каждодневно делает новый шаг в будущее; прочные социальные гарантии, постоянно повышающийся жизненный уровень; общедоступность образования, знаний, всевозможных культурных ценностей и благ; отсутствие в государстве жёстких, практически непреодолимых социальных перегородок и барьеров, и т.д.
Да, подчас то там, то тут чего-то нехватало; но тот дефицит, с которым мы имели дело в советские времена, о котором мы знали, что его не сегодня-завтра преодолеют, выпустят необходимую продукцию, закупят, завезут, – всё это, как мы убедились, нельзя даже и сравнивать с нынешним садистским дефицитом при полных прилавках, мимо которых голодные люди бредут, как мимо миражей в пустыне, зная, что эти миражи никогда для них не превратятся в реальность.
Да, в обществе существовала и разрасталась элита, необъявленный привилегированный класс. Это раздражало и злило людей, но привилегии тогдашней партноменклатуры кажутся смешными по сравнению с той бездной социального неравенства, которая разверзлась у нас перед глазами теперь, когда одни делят в магазине пакет молока на двоих, другие вообще нищенствуют, а третьи сорят деньгами на западноевропейских курортах так, что приводят в остолбенение тамошнюю публику.
Да, были в социалистическом развитии и явственные симптомы того, что вполне справедливо характеризовалось как «застой»; но теперь можно только горько усмехнуться, вспоминая, что «застоем» называли годовой темп роста национального дохода в 2–2,5%. Как же в сравнении с этим «застоем» назвать чуть ли не ежеквартальные обвалы всех экономических показателей, исчисляемые подчас десятками процентов?
Аналогично можно пройтись по всем, так сказать, позициям, по всем характеристикам нашей тогдашней и теперешней социальной действительности, и всюду будет очевидно одно: совершеннейшая несоизмеримость реально имевшихся недостатков социализма с той ценой, которую народ заставили заплатить за их, якобы, устранение. Причём, фактически их не только не устранили, – их демонстративно возвели в квадрат и в куб.
Чтобы всё это выправить, вовсе не требовалось отдавать страну на разграбление доморощенному и чужеземному ворью. Не было такого дефекта в наших экономических и политических структурах, который не поддавался бы исправлению в общих рамках того строя, при котором мы жили где-то в середине 80-х годов.
Да, общество, – безусловно, – нуждалось в реформировании, в глубоких качественных преобразованиях, в нём вызревали мощные, но, впрочем, естественноисторически вполне закономерные внутренние противоречия. Устаревали, как им и положено по законам социальной диалектики, базисные и надстроечные отношения первой фазы коммунизма, они входили в конфликт с главной производительной силой общества – трудящимися, с запросами и потребностями её развития. Конфликт этот требовал разрешения, народ это инстинктивно прекрасно чувствовал, именно поэтому он и не оказал сопротивления предательству «перестройки»: «перестройка» спекулировала на реальной, а вовсе не выдуманной необходимости обновления. Однако, те элементы в обществе, которые фактически уже составляли потенциальную буржуазию, – те, кого предстоящие изменения, если бы они пошли в правильном русле, неизбежно лишили бы их привилегированного положения, – эта внутренняя потенциальная буржуазия, опять-таки по всем законам классового сродства, вступила в сговор с зарубежным, транснациональным капиталом и организовала, по существу, интервенцию против собственного народа: полную сдачу страны на откуп так называемому «цивилизованному миру», в обмен на дипломатическую, инструктивную, а в перспективе и прямую военную поддержку. Не скажу – поддержку финансовую, потому что в этом отношении пока что мы их кредитуем, а не они нас. Внешняя буржуазия ничего бы с нами не сделала без помощи внутренних коллаборантов, но и буржуазия внутренняя не осмелилась бы выйти один на один с народом, если бы не надеялась и не полагалась на поддержку извне. В сущности, это реанимированная версия хорошо знакомого нам из истории блока белогвардейщины с Антантой. Можно думать, что не только Соединённые Штаты, ведя политически-диверсионную войну с нами, активно искали у нас в стране возможных коллаборантов, но и сами эти потенциальные коллаборанты не менее активно искали себе на Западе классовых союзников и покровителей. Ведь Горбачёв и его клика с самого начала действовали так, как если бы перед ними стояла задача расчистить путь прямому военному вторжению на нашу территорию: ломали военный паритет; заключали вопиюще неравноправные договора о разоружении, за подписание которых вообще судить нужно было, как за государственную измену; разрушали систему наших военных союзов, выводили из нормального режима работы оборонные предприятия, прямо уничтожали боевую технику и т.д. Распродажа иностранцам наших земель, наших предприятий в значительнейшей мере преследует ту же цель: предатели стремятся повязать с собой «братьев по классу» из капиталистических государств, втянуть их в открытую войну за нахапанную собственность, в случае если в стране поднимется национально-освободительное движение.
Таким образом, наше нынешнее общеполитическое состояние – это внутренняя контрреволюция в сочетании с фактической интервенцией, или, что то же самое, фактическая интервенция, опирающаяся на внутреннюю контрреволюцию. Причём, внешняя поддержка контрреволюции играет огромную роль. Вполне можно утверждать, что без поддержки извне контрреволюция внутри страны далеко не достигла бы того размаха, который она реально приняла.
Многие наши деятели из комдвижения сегодня разъезжают по заграницам, гостят у зарубежных коммунистов, а возвращаясь, рассказывают, как там замечательно поставлено дело, какие превосходные выпускаются тамошними компартиями газеты и журналы. Меня каждый раз удивляет: неужели нельзя всю эту пропагандистскую мощь (если, конечно, она действительно существует) подчинить одной жизненно важной в настоящий момент для всего прогрессивного человечества цели – создать атмосферу общественного возмущения, общественного остракизма, если хотите, вокруг тех западных правительств, которые являются фактическими кукловодами ельцинского режима или активно сотрудничают с ним? Ведь смогли же в своё время американцы волной общенационального протеста и возмущения погасить «грязную войну» во Вьетнаме. Неужели тот апокалипсис, – не знаешь уже, как его и называть, – который творится сегодня на территории СССР, это меньшее варварство и меньший вандализм, и меньший позор для американского народа, чем то, что происходило во время вьетнамской войны? Необходимо довести до понимания наших зарубежных, будем считать, друзей, что сегодня все их внутринациональные проблемы должны временно отступить на второй план, потому что, если не остановить вот этот русский холокост, произойдёт обвал всей вообще мировой цивилизации, и международный фашизм будет огнём и мечом диктовать свою волю всюду, где только ему заблагорассудится.
Считаю, что было бы целесообразно от граждан СССР обратиться ко всем зарубежным компартиям и прогрессивным организациям с призывом соответствующего содержания. И приглашаю тех, кто разделяет нашу инициативу по подтверждению и сохранению советского гражданства, принять в этом участие, в самое ближайшее время.
Вспомните, какое огромное значение придавал В.И.Ленин международному братству трудящихся, – во время, хотя бы, той же гражданской войны. «…у нас есть всемирная основа, – говорил он на Девятом съезде РКП(б) в марте 1920г., – бесконечно более широкая, чем в каких бы то ни было прежних революциях. У нас есть международный союз, который нигде не записан, не оформлен, ничего не представляет из себя с точки зрения “государственного права”, а в действительности в разлагающемся капиталистическом мире представляет из себя всё».[1]
ТЕПЕРЬ о внутренних причинах катастрофы. Никто не спорит, что катастрофа произошла в огромной мере из-за неразрешённости определённых внутренних противоречий в социалистическом развитии. Должно быть установлено, что это были за противоречия. Ведь надо же понять, что история будет нас снова и снова к этой точке подводить, поскольку неразрешённое противоречие – это отметка какого-то очередного рубежа в жизни общества, который не преодолён, но его объективно необходимо преодолеть. От этой отметки нет пути назад, его ОБЪЕКТИВНО нет. Вы видели в истории, чтобы какая-нибудь страна вернулась из капитализма в феодализм или из феодализма в рабовладельческую формацию? И у нас никакого капитализма нет, не будет и не может быть. Зона непреодолённого противоречия – это зона катастрофы, в ней нельзя находиться, в ней можно только погибнуть, – или же приложить все оставшиеся силы, чтобы выбраться из неё.
Итак, в данной связи, как представляется, нужно говорить о двух противоречиях.
Одно из них неорганично социализму, оно в основном было навязано нашему обществу искусственно. Это противоречие между общественной собственностью на средства производства и неадекватным ей, псевдокапиталистическим принципом формирования и распределения дохода от производственной деятельности, – противоречие, которое было внедрено в нашу экономику реформой 1965–67гг. и рядом, так сказать, подготовительных мероприятий к ней. Как разрешить это противоречие – понятно: не надо никаких разгосударствлений, виновата тут не государственная собственность, а то, что она у нас двадцать с лишним лет работала в паре не со своим принципом доходообразования и не со своим критерием эффективности. Государственную собственность нужно восстановить в полном её объёме, но при этом вернуть ей объективно ей присущий принцип доходообразования (через так называемую двухмасштабную ценовую систему) и принцип распределения общественного чистого дохода между трудящимися через снижение цен и непрерывное расширение фондов неоплачиваемого общественного потребления.
Со вторым противоречием дела обстоят сложнее, оно более внушительно. Это не искусственно внедрённое противоречие внутри социалистического базиса (т.е., социалистической системы производственных отношений), а это противоречие самого социалистического базиса в целом с производительными силами социализма, и прежде всего, как уже говорилось, с главной производительной силой – трудящимися.
Чтобы понять природу этого противоречия, надо вспомнить прочно забытую, почему-то, нашими нынешними марксистами теорию двух фаз коммунистической общественно-экономической формации. Чем отличается низшая фаза коммунистической формации – т.е., собственно социализм – от её высшей фазы? Они различаются характером труда. На первой фазе труд носит ещё унаследованный от капитализма характер «рабочей силы». «Рабочая сила» – это такой труд, который в общем случае сам по себе не составляет главной жизненной потребности человека; человек здесь трудится, затрачивает свою рабочую силу в обмен на что-то, на какие-то другие жизненные блага. Именно вот в этом «обменном», несамоцельном характере труда как «рабочей силы», – и только в нём, – кроется причина продолжающегося существования при социализме товарно-денежных отношений! Если бы не обменивалась на потребительские товары рабочая сила, то в обществе с огосударствлёнными средствами производства больше нечего и не на что было бы менять.
Рабочая сила создаёт стоимость, а вместе с ней и её неотъемлемый элемент – прибавочную стоимость, которая в социалистическом хозяйстве должна принимать форму ОБЩЕСТВЕННОГО ЧИСТОГО ДОХОДА, идущего целиком на удовлетворение материальных и культурных запросов трудящихся. Сегодня, в ретроспективе, особенно хорошо видно, что это, в сущности, основная проблема построения социалистического хозяйственного механизма, – найти такую форму аккумуляции и распределения совокупного чистого дохода, чтобы он выступал именно как доход СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ, т.е. автоматически попадал только трудящимся, и чтобы не возникало в государстве очагов паразитического, элитарного сверхпотребления одних за счёт недопотребления других. И такая схема формирования и распределения чистого дохода была найдена у нас в сталинскую эпоху, – когда общественный доход почти целиком сосредотачивался в руках государства, через посредство особой системы ценообразования, а государство пускало его (за исключением нужд расширенного воспроизводства, обороны и т.д.) на повышение жизненного уровня трудящихся путём регулярного снижения базовых розничных цен и наращивания фондов бесплатного общественного потребления.
Но и в этой схеме было достаточно лазеек для паразитизма; а любое её непродуманное изменение (или, наоборот, предательски продуманное) могло привести к лавинообразному разрастанию очагов паразитизма, вплоть до образования теневого паразитарного класса (точнее, псевдокласса). Именно это у нас и произошло в период после реформы 1965г., когда сталинская СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ схема общественного доходообразования была окончательно и открыто заменена доходообразованием на КАПИТАЛИСТИЧЕСКИЙ лад, по типу прибыли на капитал.
Следует ясно отдавать себе отчет, что наиболее глубокий социально-экономический корень этих негативных процессов – это СТОИМОСТНОЙ ХАРАКТЕР ОСНОВНОГО ТРУДОВОГО ОТНОШЕНИЯ при социализме, на низшей фазе коммунистической общественно-экономической формации. На второй фазе коммунистической формации труд – «рабочая сила» должен преобразоваться в труд-творчество, в труд как реализацию творческой способности человека. В этом, собственно, и состоит сущностное различие между социализмом и полным коммунизмом.
Труд-творчество не создаёт стоимостей и не обменивается на стоимости, он создаёт только потребительные стоимости, непосредственное общественное благо. Он не требует стоимостного «контроля рублём» над собой, так как он является жизненным призванием человека, его первой жизненной потребностью, и человек не только не избегает такого труда, но всячески стремится к нему, как к своему любимому делу. Все прочие потребности человека удовлетворяются вне зависимости от значимости его труда для общества, как разумные самодисциплинированные потребности высококультурного существа. Любой труд, осуществляемый по призванию, общественно необходим, так как через чувство призвания, общественного долга и выражается в деятельности индивида объективная общественная необходимость, закономерность исторического развития.
В чём же заключается то фундаментальное противоречие социализма как низшей фазы коммунистической формации, о котором шла речь в начале нашего рассуждения и неразрешённость которого обусловила все постигшие нас бедствия?
Противоречие заключается в том, что в то время как логика развития главной производительной силы объективно требует перехода от труда – «рабочей силы» к труду-творчеству, производственные отношения социализма и их концентрированное выражение – отношения политические, надстрочные – не создают условий для такого перехода. Базис и настройка социализма нацелены в основном на обслуживание труда как «рабочей силы» и на его развитие только в этом историческом качестве. И в этом не какой-то дефект социалистических производственных отношений, а в этом лишь их совершенно закономерная историческая ограниченность.
На первоначальных этапах социалистического строительства это противоречие не так ощутимо, потому что рабочая сила в условиях обобществления средств производства – это совсем другое, чем рабочая сила при капитализме, где она полностью является товаром. У рабочей силы в системе обобществлённого производства есть определённые, и немалые, возможности развития. Покуда они не исчерпаны, социалистический базис и политическая надстройка верно служат свою службу. Но постепенно эти возможности исчерпываются, и происходит то, о чём предупреждал И.В.Сталин в своём гениальном труде «Экономические проблемы социализма в СССР»: устаревающие социалистические производственные отношения становятся тормозом развития производительных сил.
Чтобы это противоречие разрешить, нужны качественные преобразования в политической надстройке и в структуре социалистических базисных отношений, перенацеливающие их на преимущественное развитие трудящихся как носителей творческого начала, творческой способности, на изживание стоимостного характера труда, а тем самым и всего массива товарно-денежных отношений в обществе. Высвобождение же творческого начала в массах на новом, до сих пор ещё небывалом уровне должно привести и к соответствующему мощному прогрессу в технической составляющей производительных сил.
Если с этими преобразованиями запаздывать, то противоречие будет обостряться. На одном его полюсе будут сгущаться регрессивные тенденции по линии труда: усугубление его стоимостного характера и выпячивание этой стоимостной окраски на передний план. Что мы и наблюдаем, к сожалению, у значительной части нашего рабочего класса: цинизм, демонстративный отказ от социалистических нравственных и гражданских ценностей, полная потеря чувства социальной ответственности, стремление выгоднее продать свою рабочую силу и т.д. На другом полюсе, соответственно, нагнетаются явления социального паразитизма, тоже в особо оголённой, циничной форме.
Часть наших нынешних коммунистических теоретиков истолковывает всё происходящее так, что тут совершается рецессия, т.е. саморазложение, попятное движение общественно-экономической формации, реставрируется капитализм; противоречие, с которым мы имеем дело, превратилось в классическое, так сказать, противоречие труда и капитала, и для его разрешения нужна, как они формулируют, вторая социалистическая революция.
Внешне всё это выглядит правдоподобно, но сути происходящих процессов, по нашему твёрдому убеждению, совершенно не отражает. Ведь первоначальное противоречие, которого мы не смогли разрешить, из-за чего и скатились вот в эту социодиалектическую яму, где сидим, – это противоречие перехода от низшей фазы коммунизма ко второй. При чём тут труд и капитал? У нас нет класса капиталистов в научном значении этого слова, ибо у того, что мы называем сейчас капиталом, у этого «капитала» начисто отсутствует определяющий признак такового – его производительная функция. Он ничего не производит, он только ворует, опираясь при этом, как мы уже говорили, на всестороннюю массированную поддержку из-за рубежа. Это не класс, это ПРЕСТУПНОЕ НОМЕНКЛАТУРНО-МАФИОЗНОЕ СООБЩЕСТВО внутри страны, как совершенно справедливо утверждал на нашем предыдущем заседании Е.Л.Белиловский. И не надо нам рассказывать сказки про хороший, производительный национальный капитал, в отличие от плохого транснационального. Это такое же ворьё, а если они что-то и производят, то они предварительно разрушили и обокрали у народа в миллион раз больше, чем произвели, так на кой чёрт, извините, нужно это их производство?
Теперь, у нас нет и пролетариата в том смысле, в каком он нужен для противоречия «труд – капитал» и для социалистической революции. У нас есть социалистический рабочий класс, который субъективно пока ещё брыкается против социализма, – потому что его исторически «передержали» на стадии фабричного равенства, как В.И.Ленин определял в книге «Государство и революция» социалистическую фазу. Этого нельзя перечеркнуть, это его недавнее прошлое, которое его вылепило, сформировало, это его социальная генетика, которая рано или поздно даст себя знать со всей мощью, как бы он внешне ни усвоил сейчас и ни демонстрировал нам жизненный стиль наёмной рабочей силы.
Социально-генетически этот класс травмирован не капитализмом, которого он не знает, ибо и сегодня он имеет дело не с капиталистами как таковыми, а с ворами, – он травмирован затянувшимся пребыванием, повторяю, на стадии фабричного равенства. Но где же он окажется в результате совершения «второй социалистической революции», – если предположить, что таковая совершится? Опять на той же стадии фабричного равенства, да мало того, – ещё на несколько ступенек ниже, в переходном периоде к ней, с многоукладностью и прочими прелестями. Спрашивается, зачем же ему такая «революция» нужна? Он может не уметь объяснить это рационально, но инстинктивно он не может не понимать, что она ему абсолютно ни к чему. Поэтому он на неё и не идёт, и не пойдёт.
Но допустим даже, – вопреки объективно-логической очевидности, – что удалось бы кого-то на эту самую революцию подвигнуть. Осуществима ли она сама по себе?
И на этот вопрос ответить можно тоже только отрицательно.
Мы находились в ситуации неразрешённого противоречия перехода между двумя фазами коммунистической общественно-экономической формации. Социодиалектические противоречия – это вещь естественная и неизбежная в развитии человеческого общества, они были и будут всегда. Социализм и коммунизм отличаются от других формаций не тем, что здесь, якобы, нет противоречий, а тем, что, начиная с социализма, противоречия разрешаются мирным, общественно-сознательным, институциональным способом. Народ это схватывает инстинктивно; вспомните, как дисциплинированно, с каким доверием и готовностью он вначале пошёл за Горбачёвым, откликаясь на его призывы к мирному переводу общества в новое качественное состояние. Народ как таковой не собирался ничего ломать и громить.
Если противоречие долго не разрешать, то оно начнет сдвигаться в сторону стихийно-антагонистического, взрывообразного, разрушительного типа своего срабатывания. Стихийно-антагонистический тип срабатывания противоречия социализму исторически уже не свойствен, объективно чужероден. А поэтому, если события пойдут по этому варианту, они непременно примут АНТИсоциалистический характер. Мы это и видели в минувшие годы – и у себя, и в странах Восточной Европы.
Сама эта схема – народ против враждебного и ненавистного ему режима – политически, социально-психологически, пропагандистски и вообще всячески застолблена, освоена и заэксплуатирована «демократами». Вы её хотите повернуть против них же. Но они-то были по-своему правы, потому что ОБЪЕКТИВНО эта схема работала на них. А на нас она объективно НЕ работает.
Вы скажете, – но ведь Ельцина так или иначе надо выгонять, и сделать это может и должен только народ? Безусловно; но наша задача в одной лишь выгонке Ельцина не заключается и заключаться не может. Та революция, которую нам действительно надлежало – и по-прежнему всё ещё надлежит – произвести, заключается в коммунистическом реформировании того, что у нас принято было называть зрелым социализмом. Его не нужно заново строить, вообще никакого социализма больше строить не нужно, – вот это то самое, от чего, как говорится, упаси господь: новое строительство социализма. Он у нас был и полностью ИСЧЕРПАЛ СЕБЯ. Его надо только обозначить, восстановить в том виде, в каком он реально существовал перед «перестройкой», чтобы сразу от него начать двигаться дальше. Как это ни прозвучит парадоксально, но его надо восстановить, в определённом смысле, со всеми его дефектами, потому что они служили краевыми условиями того противоречия, которое так и осталось неразрешённым. Но постольку же они служили, – и должны служить, – и отправными точками необходимого движения вперёд.
Поэтому надо признать всецело дезориентирующими все нынешние установки такого рода, что мы, дескать, совершим социалистическую революцию и потом будем долго строить новое социалистическое общество, начиная с переходного периода и попутно исправляя прежние его недостатки. Все прежние недостатки социализма объективно сконцентрировались в один, главный: в тот, что он ПЕРЕЗРЕЛ И УСТАРЕЛ, как первая фаза коммунистической формации. А постольку нуждается в преобразованиях, пролагающих путь ко второй фазе.
В этом плане, как мне представляется, среди всех наших коммунистических программ (за исключением Большевистской платформы) ближе к истине стоит концепция «коммунистической революции» В.Ацюковского – В.Ермилова. Аргументация там сплошь и рядом, мягко говоря, непрофессиональная, в том числе непрофессионально и изображение самой коммунистической революции, но общий вывод правильный: а именно, что на планах строительства социализма как такового впредь надо поставить крест, и та революция, которая нам предстоит, является революцией не возвращения в социализм, хотя бы и обновлённый, а это революция перехода от социализма к коммунизму.
СТАЛО БЫТЬ, наши сегодняшние задачи в сумме выглядят примерно следующим образом.
То, что должно произойти между нами и режимом, включая и его кукловодов, это не революция, а это скорее и точнее НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА. Или, если угодно, новая Отечественная война. Мне, может быть, сразу крикнут: какая разница, – революция, война, что вы тут вместо дела схоластикой занимаетесь? Нет, это не схоластика. У того, так сказать, действа, которое должно совершиться в первую очередь, фабула именно войны, а не революции. У него фабула – вернуть конституционный, политический, экономический, а по возможности военный и прочий статус кво, существовавший на момент начала открытых разрушительных процессов. Где вы видели революцию, которая ставила бы себе целью вернуть тот или иной статус кво? Поэтому не надо называть революцией то, что ею не является. Это первый, освободительный этап задачи.
Что же касается действительной революции, то она нас ожидает на втором этапе задачи. Это мощное революционное преобразование СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО общества, – преобразование институциональное, т.е. осуществляемое под полным контролем большевистской, ленинско-сталинской партии и возрождённого Советского государства, – преобразование социалистического общества в направлении к коммунизму. Это наша внутренняя революция, революция, вот именно, КОММУНИСТИЧЕСКАЯ. Ельцин и его клика к ней, можно так выразиться, никакого отношения не имеют.
Конечно, в реальном политическом процессе таких педантичных разграничений провести не удастся, и этапы в значительной мере сольются. Но одно дело, если мы всё время будем держать перед мысленным взором принципиальную схему и будем каждый момент ясно понимать, что с чем у нас сливается. Тогда мы сможем это направлять и контролировать. А другое дело, если всё сольется в кашу помимо нашего понимания. Такая каша будет только на-руку режиму, – и она уже и так несколько лет ему на-руку.
Например. Если смотреть с точки зрения «второй социалистической революции», то у революции должен быть класс-гегемон, и все год за годом усиленно ищут этого гегемона. И вы знаете, какой в этом вопросе царит разброд. И при таком подходе этой разноголосице конца не будет. Между тем война – это дело не класса как такового, а НАРОДА. В этом месте я слышу, как некоторые из присутствующих если не вслух, то мысленно возопят: да с такой постановкой проблемы вы нам на шею посадите национал-патриотов, которые, придя вместе с нами к власти, нас же потом перестреляют. Но от национал-патриотов – я имею в виду, от их оголтелой части – достаточно легко избавиться. Ведь народ – это всегда некое КЛАССОВО организованное целое. В преамбуле Конституции СССР 1977 года записана формула о СОВЕТСКОМ НАРОДЕ как новой исторической общности людей и о социально-политическом единстве советского общества, ведущей силой которого выступает рабочий класс. Кто же вам мешает хотя бы попытаться консолидировать народ именно как СОВЕТСКИЙ НАРОД, сплотившийся вокруг принципиальных мировоззренческих ценностей революционного рабочего класса? И политический инструмент такой консолидации, по существу, уже нащупан, – им вполне могла бы стать, как мы (Большевистская платформа) всё время повторяем, работа по подтверждению и сохранению людьми советского гражданства и по организации их политических выступлений в качестве именно граждан СССР.
И не надо нагнетать тут какую-то безысходность, – чем последнее время систематически занимается хотя бы та же «Правда». Вот А.Зиновьев брюзжит в своей статье «Завершение русской контрреволюции»: «Рассчитывать на какой-то мифический народ бессмысленно. Что такое теперь российский народ? И те, кто отдавал приказ убивать повстанцев, есть часть народа. И повстанцы – часть народа. И убивавшие солдаты и милиционеры – часть народа. И аплодировавшие убийцам новоиспечённые миллионеры – часть народа».[2] И т.д. Ну, что касается «российского народа», то это, действительно, в настоящее время в основном миф. А вот что касается народа СОВЕТСКОГО, то это отнюдь не миф, и если правильно, по-большевистски подойти к вопросу, то сразу выяснится, кто есть кто. Не думаю, что упоминаемые А.Зиновьевым новоиспечённые миллионеры, омоновцы и прочие напишут заявления с просьбой считать их и впредь гражданами СССР. Не настолько они дураки, чтобы не понимать, что им полагается за их деяния по законам СССР. Так что рассортируемся мы очень быстро и очень чётко. И не сомневаюсь, что народа, какого надо, наберётся достаточно. Только нужно, наконец, всем приняться за эту реальную и перспективную работу, а не совать палки в колеса, – как это сделала, к примеру, анпиловская «Молния», назвавшая нашу инициативу по сохранению гражданства СССР «пустой затеей».[3] Ну что ж, разве не В.Анпилов с А.Сергеевым сорвали осенью 1990г. на Инициативном съезде в Ленинграде принятие резолюции о политическом недоверии Горбачёву? И таких эпизодов, если начать припоминать, надолго хватит. Случайностей-то в политике не бывает.
Многие слово «война» тут же ассоциируют с призывом вооружаться и совершать какие-то насильственные действия, типа партизанских. Но это вовсе не обязательно. Против нас-то основную часть войны провели без единого выстрела. Говоря о войне, я имею в виду не внешнюю атрибутику войны, а её внутреннюю логику. Мы эту логику проследили на вопросе о массовой базе нашего движения. Посмотрим ещё вопрос о методах и о планируемых результатах.
Вот нам предлагается во время митинга избрать единого от оппозиции кандидата в президенты, затем организовать всеобщую политическую стачку с требованием назначить немедленные президентские и прочие выборы.[4] Подразумевается, почему-то, что на этих выборах непременно победит оппозиционный кандидат, после чего он выполнит три условия: вернёт собственность народу (имеется в виду, что право собственности будет передано трудовым коллективам);[5] далее, восстановит Советскую власть по производственно-территориальному принципу, от трудового коллектива до съезда Советов, «которому будет подконтролен глава государства»; и третье, упразднит посты мэров, префектов, – сам же, очевидно, останется на своём посту, только пост этот из президентского будет переименован в «главу государства».
Что можно сказать обо всей нарисованной здесь картине? Во-первых, в корне несостоятельна сама идея избавиться от оккупации путём выборов на оккупированной территории по правилам, установленным оккупантами. Недавний пример Украины и Белоруссии, по поводу которых столько было эйфории, полностью это подтверждает.
Во-вторых, что такое стачка на оккупированной территории? Оккупанты пришли, чтобы уничтожить промышленную мощь страны, и часть промышленности они планомерно уничтожают. Какие-то объекты нужны им для их собственных целей. И ещё что-то функционирует потому, что надо хотя бы на минимальном уровне поддерживать жизнеобеспечение оставшегося населения. Сразу видно, что стачкой на объектах, подлежащих уничтожению, вы никого не напугаете и никому не навредите, кроме самих себя. Стачка на объектах второго рода будет подавлена грубой военной силой, ни перед чем не останавливаясь, по сценарию Чёрного Октября. От стачки на объектах третьего рода пострадает опять-таки не режим, а население, и без того замученное всяческими жизненными невзгодами, и его возмущение режим без особого труда против вас же и повернёт.
Но предположим практически невероятное, – что стачка удалась, выборы удались, в Кремле воцарился «коммунистический президент». Страну надо немедля стабилизировать, а сделать это можно, только вернув её на время, – хотя бы в самых общих чертах, – к тем порядкам, по которым она реально жила до вторжения. Нельзя освободить территорию – и тут же, без передышки, затеять на ней какие-то политические и экономические пертурбации. Ничего, кроме новой смуты, из этого не получится. Что значит передать права собственности трудовым коллективам? Это новый ПЕРЕДЕЛ СОБСТВЕННОСТИ, причём по схеме, которая ещё ни одну страну в мире ни до что хорошего не довела. Что значит сделать трудовой коллектив первичной ячейкой власти? Перед трудовым коллективом стоят производственные задачи, подчас сугубо специализированные, и он должен решать эти задачи, а функции властных органов на любом уровне и при любом строе неизмеримо шире производства как такового. Если всё это перемешать, то в стране толком ни власти не будет, ни производства. И столь рискованный эксперимент предлагается в качестве чуть ли не одного из первых шагов вновь образуемого правительства. А что значит глава государства под контролем съезда Советов? Глава государства, избираемый отдельно от представительных органов, – это и есть президент. Ничего себе «диктатура пролетариата» – с президентом наверху! Вот я – рядовой гражданин, желающий восстановления Советской власти и СССР. Я посмотрю на все эти выкрутасы и скажу: знаете что, или восстанавливайте нормальную Конституцию, при которой мы жили и в которой всё было более-менее понятно, в том числе и как её исправлять, – или идите куда подальше. Вам дай власть, вы в государстве кавардак ещё почище Ельцина разведёте.
КАК ЖЕ ВИДИТ всю сложившуюся ситуацию Большевистская платформа? Наш подход, условно говоря, – это не «социалистическая революция», а НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ ВОЙНА ПЛЮС КОММУНИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ. На первом этапе освобождения и возрождения страны должно быть создано, – как представляется, – мощное массовое ненасильственное давление на режим, по типу исламской революции 1979г. в Иране, которая по большому счёту получилась далеко не кровавой (хотя определённые жертвы там тоже были). Цель этого давления – максимальная политическая изоляция режима как от здоровой части народа, так и от зарубежных покровителей, что в конечном итоге должно вынудить режим САМОЛИКВИДИРОВАТЬСЯ (подобно тому как в январе 1979г. шах Мохаммед-Реза Пехлеви бежал из Ирана). Считаю совершенно правильной формулировку, содержащуюся в резолюции Всероссийской конференции КПРФ (апрель 1994г.) «О патриотизме и отношении к правящему режиму»: «Мирный выход из создавшегося положения может обеспечить только самоликвидация режима».[6]
Кстати сказать, это наша давнишняя и последовательно проводимая линия. Вот наша резолюция «О политическом непризнании режима Ельцина и восстановлении законной – Советской – государственности», принятая на конференции во Фрязино 11 января 1992г.[7] Здесь выражается режиму Ельцина и Ельцину лично как президенту непонятно какого государства политическое, гражданское непризнание, и выдвигается требование «добровольного сложения неконституционных властных полномочий всеми, кто на сей день такими полномочиями располагает», а также «отмены всех законодательных и распорядительных актов, нарушающих гражданские права и свободы, гарантированные Конституцией СССР 1977 года». Вот сравните эти два цитированных здесь документа и убедитесь своими глазами, как медленно, трудно продираются сквозь заслоны нашей так называемой «оппозиции» действительно правильные и действительно конструктивные идеи.
Хочу отметить также, что в манифесте движения «Новая Россия», которое в начале октября провело в Москве свою конференцию, содержится призыв к организации, как там формулируется, «противления злу ненасилием». Ненасильственные методы, читаем далее, «если станут долгосрочными, способны создать вакуум, в котором задохнётся любая властная структура».[8] Такой подход, опять-таки, можно только приветствовать. В качестве одного из методов ненасильственного сопротивления, – на который лично я возлагаю большие надежды, – может выступать та же кампания по сохранению гражданства СССР. Зарубежным компартиям необходимо развернуть, – как уже упоминалось, – кампанию антиельцинского давления на правительства своих стран. Давно уже нужна широкая антиамериканская кампания, ибо без создания в обществе мощного пласта антиамериканских настроений вряд ли дело у нас пойдёт на лад. Необходимо, – как мне уже неоднократно доводилось говорить, – сменить всю социально-психологическую доминанту нашей пропаганды. Мы всё время всех упрашиваем, уговариваем, боимся напугать, а не надо этого бояться. Люди должны если не понять, то для начала хотя бы задуматься над тем, что восстановление законной власти в государстве – неизбежность, и что законная власть не будет каждого по головке гладить и за ручку вести назад в социализм, а она будет разговаривать совсем другим языком. И не только Конституцию восстановят, со всеми написанными там красивыми словами, но и Уголовный кодекс тоже восстановится.
В производственной сфере сегодня, когда гибнут или уплывают из рук предприятия, можно, как кажется, поставить вопрос о проработке схемы «забастовок наоборот»: т.е., захвата рабочими предприятий и их передачи, до полного восстановления законной власти, под контроль трудовых коллективов. Это приём, в общем-то, в практике классовой борьбы не новый, и он в определённом ракурсе больше отвечает внутреннему смыслу происходящего, нежели забастовка как таковая.
Орган, который непосредственно придёт на смену низвергнутому режиму, должен носить сугубо временный характер. Он должен восстановить действие Конституции СССР и провести, снизу доверху, выборы в Советы, затем передать всю полноту власти Верховному Совету и назначенному им правительству – Совету Министров.
Общим местом стали рассуждения о каком-то «переходном периоде от капитализма к социализму», который воспоследует, якобы, за взятием власти оппозицией, причём на протяжении «переходного периода» в стране будет многоукладная экономика, включая частный сектор. Идти на поводу у этих рассуждений нельзя. Не далее как в 1985г. в СССР функционировал единый народнохозяйственный комплекс. Он и должен быть восстановлен, согласно Конституции. «Уклады» так называемые появились у нас не естественным путём, а криминальным, в результате разграбления общенародной собственности. Почему их надо сохранять, непонятно. Вор вас ограбил и за ваш счёт очень хорошо устроился. Его разоблачили, теперь его надо судить, а собственность вернуть владельцу. Но появляются «теоретики» и говорят: нет, не троньте, у него уклад, для него надо сделать переходный период. Интересно, а как же МОЙ уклад, который этот ворюга разрушил? Никаких этих «укладов» воровских нам не надо, для них нет объективной и правовой почвы в нашей экономике. А период тут нужен не переходный, а ЛИКВИДАЦИОННЫЙ. И не более того.
По завершении восстановительно-ликвидационного периода, – а частью уже и в ходе этого процесса, – развернётся обновляющее реформирование социалистического общества как такового. В экономике это возвращение к системе непрерывного снижения затрат и цен, в сфере надстроечных отношений – осуществление программы институционализации массовой низовой критически-творческой инициативы. Всё это достаточно подробно разобрано и описано в документах «Большевистская платформа в КПСС» (особенно в её полном варианте), а также в Программном заявлении Большевистской платформы к XXIX съезду КПСС. На проблемах развёртывания критики снизу мы остановимся очередной раз в связи с приближающимся 115-летием со дня рождения И.В.Сталина. 21 декабря как раз будет среда, и мы проведём политклуб на тему «И.В.Сталин и проблемы развития социалистической демократии». А 30 ноября пройдёт заседание политклуба по теме «Большевизм и троцкизм», где также будут затронуты эти вопросы.
[1] В.И.Ленин. ПСС, т. 40, стр.243.
[2] «Правда» от 1 октября 1994г., стр.2.
[3] «Молния» №8 (77), октябрь 1994г., стр.4.
[4] В.Анпилов. К единству на деле. «Советская Россия» от 11 октября 1994г., стр.2.
[5] См. В.Тюлькин. На мосту или под мостом. «Правда» от 11 октября 1994г., стр.2.
[6] «Советская Россия» от 28 апреля 1994г., стр.2.
[7] «Борьба» №4, 1992г., стр.1.
[8] Манифест «Новой России» (рукопись), стр.12.
Короткая ссылка на этот материал: http://cccp-kpss.su/266
Этот материал на cccp-kpss.narod.ru
